Россию ждет деление?

В 2014 году украинцы и россияне начали жить по новым правилам взаимоотношений. Это отметил даже премьер-министр России Дмитрий Медведев, который написал большую статью на эту тему. Ее содержание, по мнению комментаторов, сводится к тому, что «Крым - наш», российский, а во всех других бедах виноват Запад.
Данные социологов говорят о том, что и сами россияне уже готовы жить с украинцами по новым правилам, где нет места «братским отношениям», а соседские должны строиться на основе экономических интересов. Однако, еще и до нынешнего кризиса в отношениях большинство россиян хорошо осознавали, что украинцы живут в другом государстве. Поэтому можно ли говорить, что окончательный разрыв наступил именно сейчас? Об этом говорим с известным публицистом, который делит свое время между киевскими, крымскими и московскими изданиями, Павлом Казариным.
- Думаю, что окончательный разрыв произошел именно сейчас. Потому что значительная часть российских граждан не воспринимали Украину как суверенное государство с собственной внутренней и внешней политикой, которая может принимать решения о тесных отношениях с Россией, а может пойти в Европу. В этом и была проблема.
Знаете, в 1968 году, когда советская армия оккупировала Прагу, чешские военные не открывали огонь. Можно, конечно, говорить, что они не получили приказа, но мне кажется, что главная причина была не в этом. Тогда с момента окончания Второй мировой войны прошло всего 23 года. И в Чехословакии была еще жива память о советском солдате-освободителе. Мне кажется, что дальнейшие события 1968 года этот тумблер в голове чехов переключили.
Думаю, что нечто подобное происходило и в Украине в 2014 году, потому что также украинская армия не открыла огонь, когда российские военные вошли на ее территорию. Да, можно сказать, что не было приказа, и военные не действуют по своему усмотрению. Но главная причина, как мне кажется, заключается в том, что на тот момент российские солдаты воспринимались в Украине, как солдаты братского дружественного государства.
Но теперь мы понимаем, что сейчас, если бы российские солдаты появились где-то в другом месте в Украине, украинские солдаты уже бы открыли огонь. И это было бы именно потому, что в Крыму и на Донбассе весь запас «братского и дружественного» был растрачен. Сейчас украинские граждане очень скептически относятся к попыткам рассуждать о «братских народах» и «братских странах».
И если мы возьмем данные социологов, ВЦИОМ, то мы увидим, что 56% россиян не воспринимают Центральную и Западную Украину, как часть «русского мира». И в этом списке регионов, не относящихся к «русскому миру», вслед за Украиной, есть Балтийский регион, а именно этот регион в России называют самым антироссийским. Это ментальное изменение во взаимных отношениях в основном произошло в 2014 году после событий в Крыму и на Донбассе.
- Украинцы и русские не имеют опыта соседских отношений. Они всегда были асимметричными. По вашему мнению, украинцы готовы выйти из парадигмы отношения к русским, как к определенному образцу, когда культурные модели, политические, государственные, были заимствованы из Москвы?
- Я согласен с тем, что отношения Украины и России всегда были асимметричными. Но мы сейчас живем в момент схода лавины. Когда она сойдет, мы увидим совсем другой ландшафт. Но какой он будет, об этом мы можем только догадываться.
Поэтому нам очень сложно говорить о том, как будет жить Украина, потеряв эту ментальную зависимость от России. Ибо мы не знаем, что произойдет с самой Россией.
Современная Россия воспринимает себя как единственную наследницу и Советского Союза, и всего культурного наследия, которое осталось с тех времен. Однако, мне кажется, что это очень условное явление. Мы, например, знаем, что Бразилия говорит на португальском языке и большинство населения там исповедует католицизм. Но на основании этого факта никто не говорит о каком-то «лузофонном мире». Так же, я думаю, что Украина будет использовать русский язык, вероятно, что появится украинская форма русского языка, как существует региональная форма английского языка. Вполне возможно, что часть культурного контекста, которая была накоплена в советские времена или во времена Российской империи, будет использоваться в Украине. Возможно, в России Николая Гоголя будут считать русским писателем, а в Украине - украинским.
- Опыт прошлых примирений и выстраивания новых отношений между народами в Европе свидетельствует о том, что, кроме экономического сотрудничества, важную роль сыграли представители гуманитарной сферы. Но трудно представить себе представителей Русской православной церкви, которые бы вышли с формулой «Прощаем и просим прощения». Не станет совместная история главным камнем преткновения на пути к примирению? Ведь ее трактовка соседями будет восприниматься как искажение?
- Проблема России заключается в том, что она стала империей до того, как стала национальным государством. Именно поэтому в России не сформировалась политическая нация.
Думаю, что в результате всех событий, происходящих в этом году, и тех, которые состоятся в течение следующих лет, Россию ждет очень серьезная трансформация. Не исключено, что через несколько лет мы увидим на ее месте какое-то совсем другое государственное образование с совершенно другими ценностными установками.
Я думаю, что в 1987 году очень мало людей могло предсказать, что произойдет в 1991 году. И что непоколебимая машина Советского Союза разлетится на много национальных квартир.
Я думаю, что и Россия, которую мы пытаемся увидеть, заглядывая в будущее, будет совсем другой. Она может быть более миролюбивой или более воинственной, чем нынешняя. Она может быть такой же по размеру, а может быть другой, а может их будет несколько. Но в любом случае, она будет другой и будет действовать по другой логике, в рамках какой-либо другой матрицы.
Поэтому мне трудно говорить о том, как будет вести себя Россия, или ее элита через пять или десять лет. Мое глубокое убеждение, что России придется пройти путем глубинных трансформаций, даже если она сейчас этого не осознает.
Мария Щур