Государство выводит трудовые отношения из тени

В нашей стране около 88 миллионов человек трудоспособного возраста – от 16 до 54/59 (женщины/мужчины) лет. На 56 миллионов из них поступают обязательные отчисления в общественные фонды, на 32 соответственно нет. Последние делятся на две группы. В первую входят неработающие инвалиды, лица, занимающиеся уходом за ними, военнослужащие, безработные и другие категории, которые освобождены от платежей. О второй, «проблемной» группе, пойдет речь ниже.
В ней 12 миллионов – незанятые, живущие за счет сдачи в аренду жилья или доходов с подсобного хозяйства, работающие в черной зоне рынка труда без официально зарегистрированных трудовых отношений. Не учитывая тех, кто зафиксирован, но частично получает зарплату в конверте, а их вместе с теми, кто полностью «конвертирован», – до 16 процентов.
Много это или мало? Наверное, немало, если каждый седьмой работник не платит налоги, не вносит платежей в фонды – Пенсионный, медицинского и социального страхования. А ведь в случае заболеваний они обращаются к врачам за медпомощью, а по истечении лет и за пенсией к государству. И получается, что добросовестные граждане платят и за себя, и за них. Недополученные средства общественными фондами оборачиваются недофинансированием социальной сферы и бюджетников. И это нехорошо.
Надо сказать, что выведенная Правительством РФ цифра 12 миллионов – весьма приблизительна. Точной никто не знает. Доказательством тому заявление социального вице–премьера Ольги Голодец, сделанное ею два года назад, когда она обозначила 38 миллионами число трудоспособных россиян, которые непонятно где, чем и как заняты.
Ну, пусть будет 12 миллионов. Большинство их, по словам зам руководителя Федеральной службы по труду и занятости (Роструда) Михаила Иванкова, жители глубинки, моногородов, работающие от нужды в нелегитимизированном секторе рынка. Они просто не в состоянии найти у себя легальную работу. Меньшая часть, в основном образованные горожане, которые делают свой выбор в пользу безналоговых трудовых отношений. По возрасту это две группы – пионеры и пенсионеры. Со вторыми понятно. Первые – молодежь – о пенсии не думают, а для работы в легализованных условиях не обладают нужной компетенцией.
Да и не очень привлекателен российский рынок труда вследствие отсутствия на нем достаточного количества современных, хорошо оплачиваемых рабочих мест. А вот диспропорций, таких, в частности, как отставание минимальной зарплаты от прожиточного минимума, хватает. Отсутствие конкуренции на рынке труда обусловливает в целом низкий уровень зарплат. В странах, на которые мы равняемся, немало для снятия разных деформаций делают профсоюзы. У нас их роль в трудовых отношениях сведена практически к нулю.
Процесс неформальной занятости имеет тенденцию нарастания во всем мире не от хорошей жизни. Прежде всего, он распространен в неблагополучных странах Юго–Восточной Азии, Латинской Америки, Африки, где им занято до 80–90 процентов всех работающих. Но этот тренд начинает захватывать и развитые государства, законопослушание граждан которых россиянам часто ставят в пример. Здесь люди пытаются уйти от налогов. Даже в дисциплинированной Германии каждый пятый немец хоть раз в год подрабатывает, не фиксируя своих трудовых отношений. Впрочем, «цивилизованные» государства строго карают за это ослушников. Так, Франция за использование нелегальных работников стала наказывать работодателей штрафом от 10 тысяч до 0,5 миллиона евро.
В теме нелегального труда есть несколько пластов. Помимо недоплаты в госбюджеты, недобросовестные работодатели получают конкурентные преимущества перед теми, кто действует по закону. Поэтому хотя, с одной стороны, власть опасается «кошмарить бизнес» и решила на первом этапе взывать к его социальной ответственности, в среде экспертов, с другой стороны, есть убеждение, что лучшим инструментом уговора являются санкции.
Еще один пласт – это социальная беззащитность неоформленных работников, права которых защищать очень сложно. Именно поэтому Правительство РФ поставило задачу принять немедленные меры по снижению неформальной занятости на 30 процентов и увеличению платежей на 10 пунктов. Занимается этим Роструд. Работа идет и вширь – по всем регионам и вглубь – до уровня муниципалитетов. Проводится мониторинг предприятий, на которых размер заработной платы ниже среднего по отрасли. Самые грешащие сектора – строительство, сфера услуг, рынки. С начала года выявлено 390 тысяч нелегально занятых, из которых 315 тысяч человек уже легализовано. Очень часто для этого нужно лишь заключить с работником трудовой договор. При этом субъекты Федерации жалуются на нехватку у них мер реагирования. Системные шаги предполагают законодательное обеспечение. В Минтруде РФ обсуждается идея принятия закона о выведении всех самозанятых в какую–то одну сферу и упрощении легализации труда до одного клика в мобильном телефоне.
Мировой опыт в качестве средств противодействия неформальной занятости предлагает взимание обязательных социальных платежей с совершеннолетних граждан, введение ограничений на взятие кредитов, наличные платежи, для работодателей – на госзакупки. Подойдут ли они в наших условиях? Это–то как раз и нужно обсудить. Уже обдумывается вариант о проверке доходов россиян с сопоставлением их фактического размера и взносами в Пенсионный фонд. Второй фактор понуждения к выходу из тени – подключение гражданской активности – то, чем эффективно пользуются в странах Запада. В регионах РФ уже заработали «горячие линии», по которым идет информация о бизнесе, использующем неформальных работников. Но беда в том, что значительная часть самого бизнеса в целом ряде регионов находится в тени, из которой его первым делом надо вывести.
Зампред Комитета СФ по социальной политике Александр Борисов на недавнем «круглом столе» затронул тему законодательной регламентации труда на подсобных хозяйствах: «Один из губернаторов привел пример, как самозанятый селянин бесплатно пользуется общественными пастбищами и инфраструктурой для своих 200 коров, не платя никаких налогов. Такие лазейки в законодательстве нужно закрывать».
Почему работодатели предпочитают не легитимизировать трудовые отношения с работниками – понятно. Они выбирают низкие издержки. Гендиректор Института научно–общественной экспертизы Сергей Рыбальченко приводит такую цифру: издержки российской экономики от нелегальной миграции за 2010 год составили 150–200 миллиардов рублей, а совокупный доход – 2,7 триллиона рублей. В 10 с лишним раз больше! Для работодателя это дополнительная экономическая выгода и возможность без хлопот увольнять работников. К слову, замена квотирования трудовых мигрантов выдачей им патентов за минувшие полгода в ДВФО показала переход 70 процентов «соискателей» в серый сектор.
Это взгляд на бизнес со стороны. Сам бизнес не оправдывается, а предъявляет свои претензии государству. Так, член президиума Общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «Опора России» Дмитрий Третьяков считает, что дополнительные 34–50 процентов расходов к фонду зарплаты, которые сегодня несут предприниматели, необходимо снизить до 20–30 процентов, а уж потом применять к работодателям штрафы и кнут. К тому же судьба отчислений в Пенсионный фонд, фонды ОМС и соцстраха непрозрачна, что демонстрируют буксующие реформы ПФ и здравоохранения. Первым делом, по его мнению, нужно провести инвентаризацию всех фондов и анализ начислений с целью их уменьшения, тогда и бизнес будет с охотой выходить из тени. Другая большая претензия обращена к российскому Парламенту, с калейдоскопической быстротой изменяющего законодательство.
По законам физики, тени исчезают в полдень. В экономике сложнее. Но альтернативы упрозрачниванию трудовых отношений нет. Слишком много зависит от этого. Поэтому начатую Правительством работу можно только приветствовать. Главное, чтобы она была доведена до логического конца.
Людмила Глазкова